160 лет забвения

На доме, где умер знаменитый петербургский зодчий Карло Джованни Росси, нет даже мемориальной доски

Казалось бы, кто из петербуржцев и гостей нашего города не знает имени архитектора Карло Джованни Росси! Первый профессиональный зодчий города уже настолько прочно сросся с ним, что его называли по-русски, Карлом Ивановичем. Он отдал Петербургу жизнь. Петербург же попросту забыл его – на доме, где умер гений, нет даже мемориальной доски. Более того, этот заново открытый факт стал настоящей городской сенсацией.

Неприметный дом на Фонтанке

Практически любому, кто бывал в петербургском районе под названием Коломна, знаком не особо приметный с виду дом № 185 по набережной Фонтанки. Знаменит этот дом тем, что его фасад украшает мемориальная доска, повествующая о том, что в этом доме, в 1817-1820 годах, жил юный Пушкин.
Недавно я уже писала об этом доме. Подняла тревожную тему: дом попросту погибает! За свежеотремонтированным фасадом скрывается ужас запустения. Осыпается лепнина со стен некогда роскошной парадной, вандалы уже посягнули на камин. Дверь распахнута настежь: войти может любой. Со времени публикации прошло более полугода, и не изменилось ровным счётом ничего.
Впрочем, парадных в этом доме две. Но вторая не представляет никакого эстетического интереса. И более того, входящий в неё нередко ощущает небольшой приступ клаустрофобии. Узкий подъезд похож на лифт. Здание было перестроено весьма странным образом. Но это не умаляет его исторического значения.
Когда-то этот дом принадлежал вице-адмиралу Федоту Клокачеву, командиру придворной флотилии при Александре I. Историки поговаривают, что он был в фаворе у жены Павла I Марии Федоровны. Между тем, Коломна, где расположен дом, никогда не была фешенебельным районом Петербурга. Конечно, вице-адмирал там не жил, а сдавал квартиры внаём – доходные дома в то время были очень распространены и служили неплохим финансовым подспорьем. «Подшабашивать» таким образом не брезговали известнейшие петербуржцы: несколькими «доходниками» в своё время владели даже петербургские градоначальники.
Дом Клокачева относился к Третьей Адмиралтейской части – это был бедный промышленный район, населенный торговцами, мелкими промышленниками и отставниками-неудачниками и прочими людьми, оказавшимися на обочине блистательной жизни Петербурга. В сороковых годах девятнадцатого столетия в их числе оказался сам Карло Джованни Росси.

***

Судьба шла по параболе

Судьба Карло Росси шла по параболе: стремительный взлёт и столь же резкое падение. «Великий русский итальянец», родившийся в Неаполе в аристократической балетной семье, практически всю жизнь отдал далёкой России. Сюда, на петербургскую сцену, была приглашена его мать. В этом городе он стал единственным из ведущих зодчих, не имеющим высоких титулов и чинов, но работавшем при дворе. Он стал первым профессиональным городским архитектором, не имевшим ничего, кроме горестей и долгов. Через его руки проходили огромные денежные суммы, но он оставался бессребреником и помогал бедным. Вы думаете, жизнь его прошла под фанфары и умер он, утопая в цветах? Как бы не так… Для этого нужно уметь нравиться начальству. Карл же Иванович с августейшими особами характерами не сошёлся. Норов у этого человека был непростой: гремучая смесь итальянской пылкости и русской непримиримости. Подлаживаться он не умел и не желал, по его же словам, «превыше всего дорожа честью художника и незапятнанной своей репутацией».
В итоге, августейшие особы использовали его талант вовсю. Он создал ансамбль Михайловского дворца на площади Искусств и Большой зал филармонии, театры Музыкальной комедии, Малый оперный и Александринский театры, архитектурно-парковый ансамбль на Елагином острове, Главный штаб, здания Сената и Синода, перепланировал Дворцовую площадь… Короче говоря, сейчас мы видим его город. Конечно, мы, поколения потомков, можем быть благодарны тогдашней имперской и городской власти. Но вот за вторую половину жизни зодчего эту власть мало даже ругать.

***

Ваш потолок рухнет, император!

В самом начале девятнадцатого века, будучи в командировке в Италии, Росси воодушевился видом руин памятников архитектуры Древнего Рима и привёз оттуда смелый проект переустройства Адмиралтейской набережной. Коллеги и чиновники впали в шок. Вольнодумец был экстренно отправлен на фарфоровый завод рисовать вазочки. Позже, поработав за пределами Петербурга и вернувшись в него, Росси продолжил создавать величественный Петербург. И снова спорит с «заказчиком» в лице двора. Особо тяжко пришлось зодчему в годы николаевской реакции: чиновники изводили его интригами и мелкими придирками. Его независимый образ мыслей попросту мешал. В итоге после постройки Александринского театра зодчего перестали привлекать к большим градостроительным делам. В возрасте 55 лет, в расцвете сил и таланта, он вынужден был подать прошение об отставке, мотивируя его расстроенным состоянием здоровья. Просьба была удовлетворена – Росси отпустили и забыли. Правда, довольно подлым образом вспомнили в 1837 году – после пожара Зимнего дворца. К восстановлению привлекать не стали, но забрали чертежи. Внучка архитектора рассказывала краеведам, что Карла Ивановича пригласили-таки во дворец. Росси, осмотревшись, указал императору Николаю I на несовершенство конструкций одного потолка. Царю такая дерзость не понравилась и Росси был выгнан за дверь. Потолок рухнул. Царь послал за зодчим, но гордый Росси не явился. Он вышел за эту дверь в последний раз.

***
Забвение и нищета

На закате жизни величайшего городского архитектора сопровождали лишь четыре спутника – забвение, болезни, унижение и нищета. Семья его жила в Ревеле (современный Таллинн), он снимал квартиру в доме Клокачева на Фонтанке (племянница вице-адмирала уже успела перепродать этот дом сенатору Трофимову). За его заслуги ему был положен собственный дом в любом месте города, и он мечтал построить его по собственным чертежам. Но планам зодчего не суждено было осуществиться…
Несмотря на статус отставника, Росси каждый раз приходилось испрашивать высочайшего разрешения на поездку с целью свидания. В жизни наступает сплошная чёрная полоса: от чахотки умирает старший сын, пошедший по родительским архитектурным стопам, а через четыре года и жена Карла Ивановича. После её кончины на его уже порядком изнурённые плечи ложатся хозяйственные заботы: зодчий был многодетным отцом – у него было десять детей… Его одолевали кредиторы.
Всё это угнетало брошенного архитектора. Ему приходилось писать царским министрам унизительные ходатайства с просьбой дать в долг денег: «В течение 53-летней добросовестно проведенной мною службы под моими распоряжением и надзором построено каменных зданий более нежели на 60 миллионов рублей… Проживая на свете 71 год, я с горестью вижу приближение минуты, которая разлучит меня с семейством навсегда. По чувству родительскому, я желал бы оставить моим детям, долженствующим остаться без руководителя и подпоры, дела мои незапутанными и потому с упованием на доброту сердца вашего сиятельства я обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой об исходатайствовании мне у государя императора весьма на короткий срок заимообразно из кабинета 4000 рублей». Соответствующей заслугам пенсии он не получал. В конце концов дошло до того, что Карл Иванович, будучи уже немощным стариком на восьмом десятке, через агента вынужден был торговать билетами в принадлежавшую ему ложу во втором ярусе Александринского театра. Бывало, что случайные посетители нарушали там порядок. Старому зодчему приходилось извиняться…

***

"Знаем лишь про Пушкина!"

Второй, и последний раз, о зодчем Росси вспомнили в 1849 году: пригласили наблюдать за перестройкой его детища – Александринского театра. Заказ стал последним. Той весной в Петербурге свирепствовала эпидемия холеры. Росси заразился ею от рабочих на стройке и умер 6 апреля 1849 года в том же доме на Фонтанке. Смерть его была страшна. Страшно и то, что долги не оставили архитектора после смерти – его попросту не на что было хоронить. Семья архитектора была вынуждена обратиться к царю с ходатайством о денежной помощи на погребение. Похороны прошли тихо и незаметно – тело великого зодчего попросту свезли на Волковское кладбище. Правда, потом удосужились перезахоронить-таки в Некрополе Александро-Невской Лавры.
Потеря оказалась не замеченной: газеты не пестрели некрологами. Лишь маленькой заметочкой осторожно сообщила «Северная пчела». А в "Календаре на 1850 год" было сообщено о смерти "коллежского советника Карла Ивановича Росси, архитектора, известного по постройкам многих публичных зданий в Санкт-Петербурге". «Забыл» о Росси даже Энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона за 1890 - 1907 годы. Шло время. Имя Зодчего Росси превратилось в некую городскую «марку». Все знают, что он был и никто не знает, как он умер. В умных книгах стыдливо говорится, что Карл Иванович (Карло Джованни) Росси умер в Петербурге в 1849 году. Кое-где стыдливая приписка – «от холеры». И практически нигде не указано места – его удалось найти лишь в старых путеводителях по Ленинграду и свидетельствах историков. Конечно, мы не жили в то время, и не видели, как выносили из той самой парадной тело архитектора. Следовательно, не можем ничего утверждать. Но факт остаётся фактом: ни на одном из домов мира нет мемориальной доски, сообщающей о смерти в этом доме великого архитектора. А несколько самых разных исторических источников не могут врать. Какой им резон сговариваться?!
Люди, населяющие дом сегодня, и слыхом не слыхивали о смерти в нём Зодчего Росси. О Пушкине да, знают – доска на фасаде висит...
Нет доски – нет человека. Забвение, наступившее при жизни архитектора, не оставляет его и поныне. Построенный его руками город забыл своего архитектора. Даже если кто-то из специалистов и попытается опровергнуть открытые нами факты, пусть ответит на вопрос: где же тогда умер великий зодчий? Или он вовсе не умирал, а медленно растворился в веках?

Дарья ВАСИЛЬЕВА

В этом году исполнилось 160 лет со дня смерти Архитектора.
160 лет Забвения...